Итак, окончание 9-ой главы, на след. неделе ждем 10-ую)
25.04.2903 –1-ая открытая Вселенная, орбита дальнего рубежа обороны – бывшая граница энергетического барьера, 15.00 по токийскому времени.
Майор Ада Вескель тихо откинулась на кресло, элегантно положив руки около себя. Подле неё находились стажеры, уже известные по событиям защиты Земли в 20-ом и так уж получилось и в 3-ом столетии.
- «Не совсем понял, значит эпоха 20-го века остановилась?» - бывший полицейский, обросший бородой и с отчужденностью смотревший на тот кошмар, который условно назывался Великой вселенской войной выразил наконец мысли присутствующих.
- «А почему вообще можем находиться в будущем? Ведь это же невозможно, ибо тут есть «другие» мы?» - Рио поправил форму и посмотрел на датчики температуры. *Эх, + 27, жарко что-то в помещении, почему не включают дополнительную вентиляцию помещения?*. Молодому человеку было неизвестно, что Вескель пережила сражение на Бетельгейзе-II, откуда вынесла стойкое предубеждение против холодов и сквозняков. Да и как было его не вынести, учитывая температуру в -90 по Цельсию на поверхности планеты.
- «Именно так, время замерло неподвижно. А что касается парадоксов… (достала несколько пачек бумаги, аккуратно уложенных в дела) Ознакомьтесь и более не беспокойте, ибо де-факто все уже умерли. Возможно, и вернётесь в прошлое со стертой памятью, но решать не мне» - майор молча склонилась над последним донесениям, тщательно изучая разведывательные данные: «Идет война, а единственный человек, кто может помочь, находится в стазисе. (жестко подчеркнув смысл сказанного) Поэтому ознакомьтесь с этим». Привычным движением руки был включен голографический монитор с астрофизическими данными.
«Двадцать четвертого числа обсерватория 1-го экспериментального флота Хранителей, проводя наблюдения Проциона, засекла некий объект, входящий в систему со скоростью шестьсот шесть плюс-минус два километра в секунду и первоначально принятый за ядро возвращающейся из афелия кометы. Однако последующие наблюдения заставили пересмотреть такую точку зрения. Объект движется под углом 47°13 к плоскости эклиптики, которую завтра, 25 марта в 16 часов 27 минут по среднегалактическому времени пересечет между орбитами ближайших планет. Затем объект, продолжая свое прямолинейное движение (а движение его является именно прямолинейным), начнет удаляться в мировое пространство в направлении Беты Ахава, которой при условии сохранения существующей скорости и достигнет через 1960 лет. От нашей базы он пройдет на расстоянии сто пятнадцать плюс-минус полтора миллионов километров. Снимки объекта, переданные автоматической станцией, позволяют предположить, что он имеет искусственное происхождение, то есть, попросту говоря, является космическим кораблем. Последнее косвенно подтверждается и прямолинейностью движения.
- «Только почему он не отвечает на вызовы? - подал голос лейтенант Контэ – система опасности в любом случае должна работать!»
Эдуард Вескель кивнул: ему дважды приходилось встречать мертвые корабли, по нескольку лет шедшие на автомедонте и регулярно — с пятнадцатой по восемнадцатую и с сорок пятой по сорок восьмую минуту каждого часа — испускавшие в эфир традиционное сообщение опасности.
- «Мы запросили генеральное командование»— продолжала Ада. - Ни о каких внеплановых кораблях в нашей зоне неизвестно. Суда союзников ксенийской приписки идут в графике, так что ни один из них с данным объектом идентифицирован быть не может».
- «А в чужака что-то не верится. Ведь до сих пор… ни с одной живой цивилизацией… достигшей космической фазы… мы не столкнулись» - Аду всегда раздражала манера брата говорить длинными периодами, разделенными этакими псевдоодышечными паузами — «в любом случае руководство приказало проверить данные, поскольку есть подозрения, что он запущен еще в эпоху Федерации, до установления Барьера.
- «Наш главный транспортник «Сиррус», как тебе ясно из отчетов, сестренка, может быть, известно, стоит на профилактике. И поднять смогу минимум через пять суток».
- «Это ясно известно,— хладнокровно подтвердил Эдуард. — Но вот у Контэ есть на этот счет свои… соображения».
- «Один вариант все же возможен. У нас есть спецскафандр длительного выхода»
- «Какой?» - Эдуард с удивлением посмотрел на лейтенанта
- «Серии КСГ. Вам с ними приходилось иметь дело, товарищ полковник?»
* КСГ - с маршевыми гравитаторами, это хорошо. Во всяком случае, лучше, чем, скажем, атомно-импульсный: и маневреннее, и в управлении проще*
- «Приходилось. Ясно» - Эдуард встал, отошел к окну. Из окна открывался вид на обширную техпозицию Лорельского космодрома. Хотя, кроме «Сирруса», ни единого корабля здесь не было, машины техобслуживания деловито сновали по полю, с высоты сорок седьмого этажа напоминая диковинных насекомых. Крейсер сейчас больше всего походил на готическую башню со сверкающим шпилем: по его броне ползали неразличимые отсюда полировщики и носовая оконечность — как раз до гребораторной опояски — приобрела уже первозданную голубизну, тогда как ниже корпус оставался бурым и бугристый, словно древесная кора. «Сиррус» был кораблем заслуженным, теперь таких уже не строили. Серия «С» кончилась «Скилуром», ее сменила серия «К» — «Канова», «Коннор»… Эдуарду эти тяжеловесные на вид полусферические корабли почему-то не нравились, хотя были они и мощнее, и надежнее.
«Старею, что ли?..»
- « Задание?» - спросил он, не оборачиваясь.
-«Готово, стажеры пойдут с тобой - мгновенно ответила Вескель - Спасибо, братик. Знала, что ты не откажешься».
- «Еще бы не знать! Меня только интересует…»
- «Что?»
- «Откуда у вас космоскаф специальной серии?»
- «Это ты у Хартмана спроси, - ухмыльнулся Контэ. — Он все может».
- «Помню - Все-таки Эдуард не один год провел в Линейной Службе - Но зачем он вам нужен?»
- «На всякий пожарный».
- (с еле скрываемой усмешкой) «Убедительно».
Эдуард требовательно протянул руку, и Ада вложила в нее неведомо откуда взявшуюся папку.
- «Кого ты возьмешь из землян, Эдуард? Приказ вышестоящего начальства»
- «Астронавигатором — Рио. Со связистом хуже: Варенцова трогать нельзя. Пожалуй, возьму стажера. Ему же лучше — больше практики…»
Доктор Барним посмотрела на Эдуарда с явным интересом. Ада хмыкнула:
- «Ладно, не впервой! Ну, счастливого пути!»
На космодроме, 2 часа спустя
- «Неужели… чужак?» - не выдержал Ючиро.
- «И чему вас учили в Академии, стажер? — не оборачиваясь, насмешливо произнес Рио. — Ну и молодежь нынче пошла?».
Эдуард всматривался в силуэт, медленно проползающий по кормовому экрану. Силуэт этот казался странным, необычным, непривычным и все же как-то смутно знакомым.
Полсуток космоскаф и сопровождавшие его «мирмеки» висели здесь, поджидая «гостя». И теперь он нагонял их, уже попав в поле зрения кормового локатора.
- «Оставь стажера в покое, Рио. Кстати, он кончал Академию Связи, а не Астронавигации, заметь. Скорость?»
Эдуард имел в виду скорость «гостя», и Рио понял.
- «Шестьсот шесть в секунду. Идет инерциальным».
Силуэт неизвестного корабля незаметно переполз с кормового экрана на бортовой.
- «Уравняй скорости. Дистанция сто по траверзу».
- «Есть, шеф-пилот!»— Обиженный, Рио всегда переходил на уставное обращение. Руки его запорхали над ходовым пультом.
- «Ючиро! «Мирмекам» — строй треугольника, дистанция пятьдесят, «делай, как я».
Ямада бойко затараторил в микрофон:
- «КСГ борт семьдесят три к Эм — двести тринадцать, Эм — двести семнадцать, Эм — двести двадцать два. Даю перестроение…»
- «Уймись ты» - улыбаясь, проворчал Рио, и Ючиро перешел на ключ.
Тем временем изображение «гостя» замерло на экране левого борта, и теперь Эдуард мог рассмотреть его во всех подробностях. Конечно, корабль был явно человеческой постройки. Вот только — что это за ребристые диски, расположенные перпендикулярно диаметральной плоскости примерно там же, где у крейсера серии «С» проходит генераторная опояска? Словно на иглу-рыбу надели кружевной воротник…
- «Это похоже…»
- «На федерационный, Рио?»
Тот кивнул.
Это был один из немногих кораблей, построенных в короткий период между открытием каналов 1-ой вселенной и развалом Федерации Таких крейсеров было построено немного, коротким оказался век, почти совпавший с веком легендарного Эридана, человека, первым увидевшего за открытием рогановских каналов не космологический феномен, а дорогу к звездам, человека, почти 15 десятилетий определявшего космическую политику Человечества. «Вот так оно и бывает, — подумал с горечью Эдуард, — прожил человек жизнь, долгую жизнь, и всю ее посвятил одному — прорыву к звездам. И всего через каких-то два-три года после его смерти пришли аутспейс-корабли, и об этих, которым отдали жизнь, забыли. Только в учебниках да монографиях остались изображения — изящные заостренные обводы и эти огромные ребристые диски. Эдуард никак не мог вспомнить. Впрочем, и не важно это.
- «Свет!» - отрывисто приказал он.
Неуловимое движение руки Рио — и на борту «гостя» вспыхнул яркий голубой овал.
- «К корме».
Световое пятно томительно медленно поползло по броне «гостя». Если память не подводила Эдуарда, то название и приписка должны быть обозначены где-то сразу после генераторов.
- «Увеличение!»
Изображение дрогнуло и поплыло навстречу. Эдуард ощутил легкую перегрузку - так бывает всегда даже после тридцати лет полетов: когда изображение надвигается на тебя, из-за отсутствия неподвижных ориентиров кажется, что это твое собственное движение, и тело привычно реагирует на него.
Место для надписи было выбрано с расчетом: здесь, позади дисков (они назывались синхраторами), броня пострадала меньше всего. Тем не менее прочесть можно было только:
«В… ОС. СФ Марс». Марс — это ясно. Но как же он назывался, этот корабль?
- «Свяжитесь с майором Вескель, Ямада. И транслируйте ему изображение»
Ада возникла на экране секунд через двадцать.
- «Ну и динозавра ты поймал, Эдуард! Подобное только в «Истории астронавигации» видела…»
- «Аналогично, - отозвался Эдуард. Он никак не мог оторвать взгляда от «динозавра» — есть в старых кораблях что-то завораживающее. - Откуда он, сестренка?».
- «Это выясним. Ждите» - коммуникатор отключился.
На выяснение ушло больше часа.
- «Судно опознано как «Велос», первый из крейсеров кораблей новой формации… и, судя по всему, последний… сохранившийся. Построен две тысячи сто восемьдесят восемь лет назад на верфях Ганимеда… Кстати… «Велос» на каком-то из древних языков — «Быстрый». Каково, а?»
Эдуард не мог не восхититься: за час отсюда, связаться с Землей, а оттуда со 2-ой вселенной, что само по себе непросто, ибо прижимистость связистов вошла уже в поговорку, и чтобы вышибить из них экстренный канал, нужно обладать административным гением Ады, а там, на Земле, добраться до самого командующего Генерального штаба… Вот это да!
- «К нам направили спецрейс, — продолжал Ада. - Не знаю уж, кого они там набрали… историков, наверное… из техотдела кого-нибудь… Но начальствует не кто-нибудь — сама Баглай…
*Тамара Баглай, специальный помощник Генерального штаба? Вот это уже совсем непонятно. Конечно, старинный корабль — это ЧП. Но не до такой же степени все-таки? Эдуарду никогда не приходилось сталкиваться с Баглай, но он знал, что пустяками она заниматься не станет. «В чем все-таки дело?» — недоумевал он. Но уже через несколько секунд все встало на свои места.*
- «Потому что… Знаешь, откуда он идет? - В голосе сестры появилось что-то, заставившее Эдуарда оторваться от созерцания старинного крейсера и уставиться на координатора Базы - С Карантина»
Рио присвистнул. Эдуард почувствовал, что у него заныли скулы. И только Ючиро пока ничего не понимал.
*Карантин! Рио, тот знает о нем понаслышке. И то, что он тихонько рассказывает сейчас Карелу, - лишь сухая объективная информация. Эдуарду же в бытность свою стажером, таким же, как сейчас Ючиро, случилось несколько месяцев проработать в орбитальном патруле у Карантина: тогда еще не был создан электронный барраж, не позволяющий ни одному кораблю совершить посадку, даже просто выйти на атмосферную орбиту, - независимо от воли экипажа*.
*Карантин! Единственная планета, оказавшаяся не только губительной ловушкой, но и до сих пор еще неразгаданной загадкой. Первый корабль, посланный к НИС-981, второй планетой которой и был Карантин, — этот самый «Велос», неизвестно как оказавшийся теперь здесь. О судьбе его ничего не известно. Он стартовал с Пионерского космодрома на Плутоне.
Семьдесят лет спустя туда ушел аутспейс-крейсер первого ранга «Лидия». Они оставили на орбите спутник-капсулу, в которой дождалась третьей экспедиции информация об их полете, протекавшем вполне благополучно, дальше о них ничего не известно, если не считать того, что еще через девяносто три года третья экспедиция обнаружила в первые и единственные сутки работы на планете «Лидир», целый и невредимый. И — никаких следов экипажа, из ста двадцати человек. «Велоса» на Карантине ни тогда, ни впоследствии найти не удалось, что, впрочем, скорее естественно, чем удивительно: найти на планете корабль при условии его полного молчания можно разве что случайно или же после многолетних систематических поисков.
Сама третья экспедиция достояла из аутспейс-крейсера первого ранга «Криста» и приданного ей вспомогательного каргобота «Анна», оставшегося на орбите, когда «Криста» пошла на посадку. «Криста» была вполне современным по тому времени кораблем, а об ее шеф-пилоте, Юване Шайгине, Эдуард немало слышал от деда, ходившего с Шайгиным еще на «Океане». Экспедиции было предписано произвести детальную зонд-разведку и только затем сесть и развернуться по процедуре «А». Но зонды передавали лишь белый шум, а на планете экспедицию не спасли ни защитное силовое поле, ни непробиваемая броня крейсера, ни умение людей. Первая передача сообщала об обнаружении «Лидии» и заканчивалась традиционным: «Все в порядке». Вторая — шесть часов спустя — состояла из нескольких слов: «Высадка невозможна… Это страшно… Посадку запрещаю (последнее относилось к «Анне»). Только автоматы!»
С тех пор люди больше не пытались высаживаться на Карантин, объявленный запретной зоной. Была создана орбитальная станция. Вокруг планеты организовали патрулирование, потому что легионы энтузиастов ринулись туда на самых что ни на есть удивительных кораблях, вплоть до одномастных гоночных «арсов». На планете работали автоматы, но до сих пор не удалось выяснить ничего, хоть в малой мере объяснявшего бы гибель трех экспедиций. Когда вместо людей были высажены традиционные собаки — они попросту исчезли. Не погибли, а исчезли, как будто их никогда не было.*
И что самое удивительное — от этого не спасали даже скафандры высшей защиты. Скафандры оставались целыми, но живые существа, в них заключенные, исчезали.
Загадки, сплошные загадки. Почему исчезали на Карантине биоструктуры? Загадка. Почему третьей экспедиции все же удалось продержаться сутки? Загадка. Почему автоматы, проверенные на других планетах, вместо осмысленной информации передавали на станцию белый шум? Загадка. И вот теперь к ним прибавилась еще одна: исчезнувший «Белое» объявился здесь, в системе НИС-6411, в трехстах пятидесяти семи парсеках от Карантина и девяноста восьми от Земляндии.
- «Что будем делать, Ада?» - спросил Эдуард.
И впервые за много лет услышал:
- «Не знаю. Надо организовать совещание. Один я этого решить не могу. И мы с тобой — не можем».
Бедняга Рио умотался, организовывая это собрание верхов. Но в конце концов на мозаике экранов АС-связи возникли все участники: Ада, восседающая за столом в своем кабинете; координатор транспортной службы Дубах, словно подтаявший за последние годы, поседевший, чуть сгорбившийся, но все тот же бессменный и бессмертный, как называли его за глаза в Совете, и его правая рука, лейтенант Контэ (обоих с трудом удалось поймать в Исследовательском центре); член Государственного Совета (прим. Государственный Совет – высший законодательный орган 2-ой Империи) Нильс Брюн, председатель Совета Ксении; Жоао Банши, ксенобиолог; последним был некто из Совета Геогигиены, присутствовавший незримо, потому что нашли его где-то, где не было экрана, и он включился через экстренный канал. Звали геогигиениста Вацлавом, он был из новеньких, и Эдуард его не знал.
Ада насколько могла бегло обрисовала положение, после чего слово взял Дубах. Поскольку данное совещание прямо интересов транспортной службы не затрагивает, а посильное участие в организации встречи «Велоса» они уже приняли, выделив свой космоскаф. Если же выяснится, что подразделения службы могут оказать в исполнении решения данного совещания какую-то помощь, - его, Дубаха, в течение всего сегодняшнего дня можно будет застать в Исследовательском, а в крайнем случае — найти по экстренному каналу. С чем он и отключился, а вместе с ним исчезла с экрана и смущенная физиономия Контэ.
Брюн предложил было посадить «Велос» где-нибудь в северной оконечности Пасифиды, откуда до ближайшего поселения больше пятнадцати тысяч километров, но после исчерпывающих пояснений Ады об опасности заражения тут же сыграл отбой.
- «В таком случае мне представляется единственно правильным оставить корабль на достаточно высокой орбите, с тем чтобы впоследствии исследовать его силами специальной комиссии, которую, несомненно, организует Генеральный штаб».
- «На ксеноцентрической орбите оставлять «Велос» нельзя, - вмешался Вацлав. - Слишком близко к планете и слишком оживленная зона. Вообще же вопрос об опасности, которую может представлять собой «Велос», находится в компетенции Института ксенобиологии. Может быть, доктор Банши скажет по этому поводу что-нибудь определенное?».
Доктор Банши, увы, ничего определенного сказать не может. И прежде всего потому, что неизвестно, относится ли вообще проблема Карантина к области ксенобиологии или же к какой-то другой области. Но поскольку исключать возможность биологической опасности, если «Велос» действительно побывал на Карантине, нельзя — лучше всего законсервировать его на достаточно нейтральной орбите.
- «Слушайте, шеф-пилот, а люди? - тихонько сказал Ючиро. - Если там люди?»
[j]Эдуард отключил микрофон.
- «Признаков жизни не обнаружено, не там людей, Ямада, - как мог мягко улыбнулся он, глядя на побледневшее лицо стажера. - Нет и быть не может. Они в космосе уже без малого 2300. В экипаже были одни мужчины. Анабирование на крейсерах тогда не использовалось».
- «Итак, - резюмировала Ада, - можно считать единодушным следующее решение. Космоскаф шеф-пилота Эдуарда силами автоматических буксиров «мирмека Эм — двести тринадцать», «мирмека Эм — двести семнадцать» и «мирмека Эм — двести двадцать два» отбуксирует «Велос» на орбиту, параметры которой определит расчетный центр нашей Базы и которую согласует Генеральный штаб. Все согласны?»
Эдуард прямо-таки задохнулся от восхищения. Суметь найти единодушное решение там, где все от этого решения уходят как могут, — для этого талант нужен! Нет, не зря Аду делали координатором Базы…
Брюн согласен. Доктор Банши полностью поддерживает такое решение, и к нему присоединяется Вацлав-геогигиенист.
- «Заводить буксиры, шеф?» - спросил Рио. Эдуард кивнул. Это надо делать в любом случае.
- «А если они не были на Карантине? - спохватился Рио. - Ведь астронавигация в условиях враждебной среды- дело ненадежное, да и непонятно, как они очутились здесь, если садились на Карантине…»
- «Они могли включить старт-автоматику, - возразила Ада.
- «И главное, сказал Эдуард, - главное - вдруг они все же там были?»
- «Но ведь на корабле, - вмешался в общий разговор Ючиро, - может быть ценнейшая информация! И ради нее стоит рискнуть! Пусть кто-то один отправится туда. В крайнем случае мы рискуем только одним человеком. Добровольцем. - Он замялся. - Мной».
- «А если нет там этой ценнейшей информации?» - поинтересовалсь Ада.
- «И существует ли вообще информация, за которую нужно было бы отдавать жизнь?» - холодно уточнил Эдуард.
- «Но ведь вам самому случалось рисковать, шеф-пилот!»
- «Однако до сих пор жив. Что вряд ли оказалось бы возможным, рискуй так».
- «Совещание окончено, - объявил Ада. - Спасибо. Расчетная орбита «Велоса» будет сообщена через…»
- «Нет, — жестко прервал его Эдуард. - Расчетная орбита «Велоса» нам не нужна».
Напряженное ожидание последних часов превратилось теперь у Эдуарда в холодное, злое упорство. Если все уклоняются от решения, кому-то надо брать ответственность на себя.
Ада воззрилась с экрана, как будто ему показали инопланетянина.
- «То есть?»
- «Я не собираюсь отводить «Белое» на стационарную орбиту»
- «Почему?!»
- «Потому что это не дает гарантии. Потому что всегда найдутся энтузиасты вроде нашего стажера, которые полезут за гипотетической информацией…»
- «На столь же, между прочим, гипотетическую гибель… - вставил Рио. - Согласен со стажером, Эдуард».
- «Бунт на корабле… - Эдуард улыбнулся, но улыбка была чисто механической. - Теперь ты понимаешь, Ада, что его надо…»
- «Уничтожить? Последний в своем роде?! Пойми, его нужно сохранить — как музейную ценность, наконец! Ведь опасность в самом деле гипотетична, а ценность - несомненна. Да и с опасностью сумеем же мы справиться… когда-нибудь. А пока - выставим надежную охрану, со временем — поставим барраж…»
Когда-нибудь… Эдуард знал цену этому «когда-нибудь». Потому что была еще и четвертая высадка на Карантин. Высадка, о которой знали очень немногие. Патрульный космоскаф отца Сейлор Уран пошел на посадку, и остановить его Эдуарду было нечем. Вагин, второй пилот «Синдбада», проработавший в патруле всего месяц, направленным лучом передал в эфир: «Хочу попытаться. Иначе не могу. Кто-то ведь должен…» Официальная версия гласила, что космоскаф Вагина потерпел аварию в результате столкновения с метеоритным телом. Потому что сказать правду — значило слишком многим доставить горе большее, чем от известия о такой вот случайной гибели. Но с тех пор многие в гвардии не верили в «когда-нибудь».
- «Ада, меня зовут Эдуард, Эдуард Вескель, и мой карт-бланш двадцать шесть - А - ноль двадцать девять».
- «Ты хочешь?..»
- «Да. И отчитываться буду только перед Генеральным штабом».
Пилотам военно-космического флота часто приходилось принимать решения, выходящие за пределы компетенции обычных командиров кораблей. Поэтому наиболее опытные из них получали карт-бланш, предоставлявший им автократию на неисследованных планетах и даже в нейтральных пространствах освоенных уже систем — вне стамиллионнокилометровой территориальной зоны, в пределах которой по космическому праву любой корабль подчинялся местной власти.
Космоскаф находился в ста двадцати семи миллионах километров от базы, и [j]Эдуард решил использовать свой карт-бланш. Ада поняла это.
- «Эди, - молвила она, - эх, Эди…» - и отключилась.
- «Ючиро! - Слова Эдуарда были отрывисты и сухи. - Пристыкуйте «мирмеки» к «Велосу».
- «Шеф-пилот…»
- «Походный устав», параграф семнадцать, три?».
- «Есть, шеф-пилот! - мертвым голосом сказал Ючиро и забубнил: — КСГ борт семьдесят три к Эм — двести тринадцать, Эм — двести семнадцать, Эм — двести двадцать два…»
- «Рио, дайте траекторию на НИС — шестьсот сорок один». Рио молча отвернулся к вычислителю. По экрану траектографа поползли разноцветные кривые. Их движение все убыстрялось. Постепенно их становилось все меньше, они сливались и вдруг замерли одной четкой зеленой чертой, тут же возникшей и на курсографе. Эдуард положил руки на клавиатуру ходового пульта. Рио, рывком развернув свое кресло, ударил командира каменно-холодным и тяжелым взглядом.
[j]- «Это трусость, - очень тихо и очень зло сказал он. - Вы просто трус, шеф-пилот. И ответите за это».
Рядом с линией расчетной орбиты, заданной Риоом, на курсографе появилась вторая, пунктирная, и когда они совместились, Эдуард медленно вывел гравитры на крейсерский режим.
- «Отвечу» - кивнул он.
Соединенные усилия трех «мирмек» уверенно влекли «Белое» к НИС-641, солнцу, а на расстоянии двухсот метров параллельным курсом следовал космоскаф.
В рубке царило молчание, наполненное комариным звоном гравитров да изредка простреливаемое короткими диалогами, состоящими из строго уставных фраз. Эдуард и не пытался пробить брешь в немоте, отделившей его от экипажа, зная, что сейчас это бессмысленно. Может быть, потом…
Дважды Ючиро связывался с Базой, и Эдуард разговаривал с Рио. Хотя тот явно поостыл, разговор все же носил несколько натянутый, подчеркнуто официальный характер. Впрочем, Эдуарда скорее удивило бы обратное. Он знал, что поймут его не сразу и не все.
На пятый час Эдуард начал маневр расхождения. «Велос» и «мирмеки» продолжали идти прежним курсом, все ускоряясь, - уже не только за счет энергии гравитров, но и притягиваемые исполинской массой светила. Космоскаф же понемногу отставал, не выпуская их из поля зрения локаторов.
Трое в тесной ходовой рубке не сводили глаз с экрана, на котором медленно таяла в огненном буйстве хромосферы точка последнего рогановского корабля. Затем Эдуард передал Рио управление и приказал возвращаться на базу.
- «Это славная могила, Рио». За эту неделю усталость накатывалась постоянно: «Лучшая, какую они могли получить…»
Ни слова, ни тон их не перекинули даже шаткого мостика между ним и его молчащим экипажем. Да Эдуард и не рассчитывал на это. Ючиро, прекрасный — побольше бы таких! — мальчик; Рио, великолепный астрогатор, хотя для командира и чересчур, пожалуй, горячий, — оба они не могли принять горькой правоты его решения.
Решения приходят по-разному. Одни рождаются мгновенно, и трудно сказать, принимаются они разумом или инстинктом. Другие стоят дней и ночей мучительных раздумий, тревоги, боли — пока наконец откуда-то из глубин подсознания не начнет медленно, словно стратостат, подниматься, постепенно оформляясь, то искомое, что можно уже не только сказать, но и претворить в действие. Но бывают иные решения; чтобы принять их, нужен опыт всей жизни. А потом они, казалось бы, такие мгновенные, переворачивают эту жизнь, обрушиваясь на тебя десятикратной перегрузкой, — как при малом пилотаже.
За 2 века, отделявшие тощего курсанта Академии от нынешнего полковника, шеф-пилота, Эдуард ни разу не думал, что внутренне готовится подобное решение принять. Но эта готовность зарождалась и крепла в нем помимо его воли, неподвластная его сознанию, крепла по мере того, как он постигал свое дело.
В его деле сплавлялись воедино рутина одиноких вахт и непрерывно давящая тяжесть ответственности за корабль и людей, изматывающее напряжение десантов, радость встреч и боль расставаний. Это была работа, война. Космос в его бесконечном многообразии миров в отличии от демонов, был не врагом, а постепенно узнаваемой страной.
Нет, не тень одного лишь Хранителя - отца Уранус стояла сейчас за спиной Эдуарда. Весь опыт собственной жизни определял его решение. И ему казалось даже, что плечом к плечу стояли рядом с ним все те, для кого делом и домом стали черное небо Пространства и серая хмурь аутспейса, люди кораблей, прожившие такую же жизнь, как и он.
Рио и Ючиро — оба, при всей разнице в возрасте, - пока еще были просто молоды, слишком молоды. Но были и другие. Шайгин, шеф-пилот «Кристы»; Трессель, поведший «Лидию» на последнюю посадку потому лишь, что его ждала не известная опасность, а неизвестность; и наверное, даже тот, чей труп только что был кремирован в командирской рубке «Велоса», - эти поняли бы его сразу. И там, в Генеральном штабе найдется немало таких, кто понимает не только умом, но и сердцем, что прошло уже время, когда за любую крупицу знания Человечество жертвовало жизнями людей. Все они не могут не понимать, что сейчас, когда жизнь человека стала высшей ценностью Человечества, пришла пора пересмотреть многие критерии и понятия. Слишком это дорогая цена за знания — кровь. Ею платили только, когда Человечество сражалось не на жизнь, а на смертьс внешним врагом.
[j]- «Вы не станете возражать, если я спишусь с базы, шеф-пилот?» - нарушил молчание Ючиро. Он мог и не спрашивать, но поступить иначе было бы неэтично, да и вообще не в характере стажера.
Эдуард покачал головой:
- «Нет нужды, Ямада. А вы, Рио, готовьтесь принять «Сиррус». Вот вы и дождались…»
Когда три года назад Эдуарда перевели на «Сиррус», Рио, к тому времени уже несколько месяцев ходивший с Эдуардом навигатором, надеялся либо остаться командиром на «Скилуре», либо получить другой корабль, тем более что как раз тогда не было командиров на «Казани» и «Кондоре». Естественно — кому из космолетчиков не хочется иметь свой корабль. Но в Совете решили иначе, и Рио последовая за Эдуардом на «Сиррус» — снова первым астрогатором. К этому решению Эдуард не был причастен ни в коей мере, но на их отношениях это не могло не сказаться. И хотя ни тот ни другой ни разу не обмолвились об этом, понадобилось почти два года, чтобы их отношения из несколько отчужденных снова превратились в дружеские. Ненадолго, увы.
- «С «Сирруса» спишусь я, Рио. И вам обоим не придется летать с могильщиком, - да, слышал ваш вчерашний разговор. - Ючиро густо покраснел и отвернулся. Эдуард продолжал: — Через два дня на Землю пойдет «Альта», на которой полечу докладывать Генеральному штабу. Вместе с Адой, вероятно. Потом останусь там: приглашали преподавать в Академии, и, пожалуй, это приглашение приму».
Конец 9 главы
[c]***[*c]
